Пустошь. Якутия, п. Лазо.
… Я шёл с вертолетной площадки по дороге с удивлением озираясь по сторонам. Дорога петляла по склону поросшему редким лесом и вела к поселку. Покосившиеся заборы, заросшие тропинки, окна зияют пустотой и осколки стекол, криво торчащие из рам. И тишина, странная, зияющая тишина. Так я себе представлял «Зону», ту, из «Пикника на обочине» Стругацких, которую так великолепно визуализировал Тарковский много лет назад на экране кинотеатра и некто неизвестный здесь, в этом месте, но уже в реальности.
Как будто кто — то повернул выключатель и жизнь в этом месте остановилась. Люди перебрались на большую землю, бросив дома, мебель, посуду, книги… Дома ветшали, дом ведь не живет без поддержки человека, он умирает. Изредка здесь появлялись люди, увозили то, что представляет хоть какую-то ценность в условиях здешней жизни. Поселок умер.
Дороги еще не заросли, растительность здесь скудная, и природа отвоевывает захваченное человеком не спешно. А вот тропинки уже теряются в зарослях травы и кустов. В домах гуляет ветер, проникая сквозь выбитые стекла и покосившиеся двери, под ногами хрустит битое стекло, всюду разбросаны книги, открытки, письма, старая одежда и обувь… Школа с надпись над входом — Учиться, Учиться, Учиться… Контора золотодобывающей артели, предприятие по переработке и сортировке золота… Заборы покосились, колючая проволока проржавела, под ногами бумаги, накладные, квитанции. Пишущая машинка с заправленным листом, но без красящей ленты, контейнер для золота, одиноко стоящий не столе.
Пустота невероятно осязаема, ты чувствуешь ее всеми чувствами одновременно и от этого она становится глубже и возникает страх провала в нее. Кажется, что пробыв в этом ощущении пустоты еще некоторое время и уже не выбраться, она не отпустит.
И она не отпустила, я это понял позже. Теперь эта пустота всегда со мной.